но, с другой стороны, у нас экономика, которая очень сильно отстает - у нас очень высокая безработица. Так что безопасного варианта нет. Что бы мы ни делали, нам придется принять наилучшее решение и надеяться на лучшее".
Пока Бернанке дискутировал внутри FOMC, он очень умело формировал условия дискуссии. Объявив о количественном смягчении в Джексон-Хоуле, он усилил ожидания того, что план будет реализован. Это побудило спекулянтов начать торговать так, как будто программа непременно состоится, что привело к росту цен на некоторые активы. Через несколько месяцев рынок мог бы упасть, если бы ФРС не пошла на это.
Именно в этот период, осенью, отношения между Бернанке и Хоенигом стали настолько откровенно враждебными, насколько это вообще возможно в благородном мире монетарной политики. Месяцами ранее, в мае, Хоениг дал интервью The Wall Street Journal, в котором прямо критиковал политику процентных ставок в 0 %, недвусмысленно предупреждая, что она может спровоцировать образование пузырей активов. Теперь же, во время публичного выступления, Хениг заявил, что количественное смягчение сродни заключению "сделки с дьяволом". Это был не тот вежливый язык, который обычно используют члены FOMC. Это было публичное осуждение.
Эти комментарии раздражали Бена Бернанке, возможно, даже больше, чем несогласные голоса Хенига.
Когда в ноябре ФРС собралась для голосования по плану количественного смягчения, двухдневное заседание началось на неприятной ноте. Бернанке начал заседание с ругани в адрес собравшихся членов FOMC. Он заявил, что произошло слишком много утечек информации об их заседаниях, и, что не менее тревожно, некоторые чиновники ФРС, похоже, чувствуют себя все более свободно, выражая свое мнение по важным вопросам политики во время публичных выступлений. Трудно не заметить, что эта жалоба была направлена непосредственно на Тома Хенига. Бернанке заявил, что озвучивание таких "очень сильных, очень негибких позиций" подрывает доверие к FOMC.
Джанет Йеллен согласилась с этим мнением. "Я лично считаю, что они наносят ущерб нашему авторитету и репутации в то время, когда институт находится под огромным вниманием, и мы не можем себе этого позволить", - сказала она.
Консенсус был важен. Важно было представлять единый фронт перед внешним миром. Голословное несогласие означало нелояльность. Так было сказано 2 ноября, в первый день встречи. Теперь, 3 ноября, Том Хениг и другие члены комитета заняли свои места за огромным столом и приготовились к последнему обсуждению вопроса о количественном смягчении.
"Всем доброе утро", - сказал Бернанке, начиная заседание. "Вчера мы добились огромного прогресса. Производительность труда в FOMC - ", - пошутил он, вызвав смех собравшихся. Но в светских беседах не было особой необходимости. Бернанке быстро передал сцену одному из своих заместителей, Биллу Инглишу, который выступил с длинной презентацией о том, как может работать количественное смягчение и какой эффект оно может иметь.
Собственные исследования ФРС по количественному смягчению оказались на удивление неутешительными. Ожидалось, что если ФРС вкачает в банковскую систему 600 миллиардов долларов, то это приведет к снижению уровня безработицы всего на 0,03 процента. Хотя это и не много, но уже кое-что. План мог бы создать 750 000 новых рабочих мест к концу 2012 года - небольшое изменение уровня безработицы, но большое значение для этих 750 000 человек.
После того как английский язык закончился, члены FOMC задали ему вопросы, в основном технического характера. Но критика не заставила себя ждать.
Джеффри Лакер, президент ФРС Ричмонда, сказал, что обоснования для количественного смягчения невелики, а риски велики и неопределенны. "Пожалуйста, причисляйте меня к лагерю нервных", - сказал Лакер. Он предупредил, что принятие плана сейчас, когда нет никакого экономического кризиса, обяжет ФРС к почти постоянному вмешательству до тех пор, пока уровень безработицы будет повышенным. "В результате люди, скорее всего, будут ожидать усиления монетарного стимулирования, пока уровень безработицы будет вызывать разочарование, и это, скорее всего, будет продолжаться долгое время".
Чарльз Плоссер, президент ФРС Филадельфии, был более прямолинеен. "Я не поддерживаю еще один раунд покупки активов в данный момент", - сказал он. "Этим летом экономика переживала не лучшие времена, но, похоже, она выходит из них". Плоссер предположил, что ФРС, возможно, вводит общественность в заблуждение относительно своих планов, создавая ложное ощущение уверенности в своем пути и связанных с ним рисках. "Я думаю, было бы ошибкой внушать общественности, что мы знаем, как точно настроить программу покупки активов для достижения наших целей, когда на самом деле мы этого не делаем", - сказал он. "Опять же, учитывая столь незначительные ожидаемые выгоды, мы должны быть еще более сосредоточены на рисках снижения эффективности этой программы".
Фишер, президент ФРС Далласа, заявил, что план вызывает у него "глубокую озабоченность". Конечно, он не упустил возможности использовать красивую метафору: "Количественное смягчение - это как кудзу для операторов рынка", - сказал он. "Он растет и растет, и его невозможно отрезать, как только он пустит корни". Фишер повторил предупреждения Хенига о том, что от этого плана выиграют в первую очередь крупные банки и финансовые спекулянты, а люди, откладывающие деньги на пенсию, будут наказаны. "Я вижу значительный риск в проведении политики, следствием которой станет передача доходов от бедных, тех, кто больше всего зависит от фиксированного дохода, и сберегателей к богатым", - сказал он.
Широко распространено было мнение, что будет катастрофой, если три или четыре члена FOMC проголосуют против какого-либо плана. Такое несогласие сообщило бы миру, что ФРС разделена, даже неуверенна и, возможно, может изменить курс.
Однако в ноябре Бернанке не пришлось столкнуться с риском трех несогласных. Причины этого были связаны со странным составом FOMC. В комитете было двенадцать мест, но большинство из них не были президентами региональных банков. Семь мест в FOMC принадлежали членам совета управляющих ФРС, которые руководили банком из своего офиса в Экклз-билдинг в Вашингтоне. Губернаторы работали там полный рабочий день, занимая кабинеты, расположенные прямо по коридору от зала заседаний. Поскольку президентов региональных банков было двенадцать, а мест в FOMC - всего пять, президенты банков ротировались в качестве членов с правом голоса. В 2010 году Плоссер, Лакер и Фишер не были членами FOMC с правом голоса. Они могли присутствовать на заседаниях и высказывать свое мнение, но не могли повлиять на итоговый результат голосования.
Один из членов совета управляющих, по имени Кевин Уорш, был серьезно против количественного смягчения. У Уорша был голос, и он критиковал количественное смягчение с момента его появления. Это был бывший инвестиционный банкир, всего сорока лет от роду, с густыми темными волосами и мальчишеским лицом. Поскольку он провел свою жизнь на финансовых
